Магическое слово, скрывающее имя Бога (Dieu) и золото (or), — так расшифровал имя своего друга Кристиана Диора знаменитый поэт Жан Кокто. Кокто предсказал Диору блестящее будущее. И предсказание сбылось, да еще как! Сейчас, полвека спустя, это имя уже само по себе составляет капитал, с которым совершаются биржевые операции, а акционерное общество «Christian Dior» стоит во главе целой империи — первой транснациональной группы компаний по выпуску предметов роскоши.
Диор второго Тысячелетия
Марка Дома Диора уже давно стала символом элегантности и парижского шика, и неудивительно, что творческие безумства его модельеров воспринимаются многими как покушение на абсолютные ценности и всеобщее достояние. Многими, но не Бернаром Арно, стоящим во главе империи Диора. По его мнению, смелые выходки Джона Гальяно остаются в русле традиций Дома. «Мода — это новшества», — заявил он газете “Le Figaro”.
В начале нового тысячелетия Дом Кристиана Диора снова продемонстрировал всем свою способность создавать то, чего раньше не было. Гальяно идет впереди других, и повсюду в мире его пытаются копировать. Как и Кристиан Диор, он — первопроходец. А по пятам первопроходца всегда идет скандал. Платья от Гальяно экстравагантны и вызывающе смелы.
Бунт моды от Кристиана Диора
История Дома Диора на самом деле началась со скандала. Он разразился 12 февраля 1947 года, когда Кристиан представил парижанам свою знаменитую первую коллекцию, вошедшую в историю костюма как «new look» — «новый стиль».
Чтобы оценить шаг бунтаря–основателя по достоинству, надо представить себе ту безрадостную атмосферу, которая царила в послевоенном Париже. Не хватало хлеба, угля, бензина, тканей, жизнь страны была парализована бесконечными забастовками. Женщины одевались в пиджаки с широкими плечами, скромные узкие и длинные юбки.
Казалось, мир моды замер. Как потом выяснилось, в предчувствии шокирующих событий. Коко Шанель уехала из Парижа, другие модельеры были только в самом начале своего пути. По городу ходили слухи, что некто Кристиан Диор, мало кому известный модельер, готовит сенсацию. Однако то, что случилось, превзошло все ожидания.
Диор выбрал для показа своих исторических девяноста моделей салон с изящной серой и белой лепкой в стиле Людовика XVI, расположенный на авеню Монтень. Парижский свет, собравшийся в полном составе, был изумлен. Это было возвращение женственности во всем ее блеске. Узкие плечи, осиная талия, округлость бедер, длинные, развевающиеся, очень широкие юбки, круглые, кокетливо сдвинутые на глаза шляпки, перчатки, подчеркивающие красоту рук, — удивительное возрождение грации и смелости, шика и элегантности.
Нью лук от Диора
Кармель Сноу, директор влиятельного журнала «Harper’s Bazaar», бросилась к модельеру с возгласом: «Дорогой Кристиан, это абсолютно новый стиль (“It’s total new look”)! Ваши платья изумительны!» Этого оказалось достаточно, чтобы словосочетание «нью лук» зазвучало в редакциях модных журналов от Нью-Йорка до Рио-де-Жанейро.
За несколько месяцев высокая мода пережила подлинную мировую революцию. Верх иронии в том, что, поскольку французские журналы бастовали, именно американцы, пораженные смелостью «старушки Европы», оказали новому направлению триумфальный прием в Нью-Йорке. Так 41-летний Кристиан Диор, внезапно выйдя из тени, начал свою головокружительную, не имеющую аналогов карьеру. Десять лет спустя, в момент его внезапной смерти, он был одним из самых известных людей мира, наравне с Ганди и генералом де Голлем.
Был ли Диор революционером в моде?
«Иметь вкус означает обладать собственным вкусом”
— любил повторять Диор.
В своем творчестве видения моды он был абсолютно независим.
Нужна была большая смелость, чтобы в эпоху лишений провозгласить необходимость искусства нравиться. Раздались крики о насилии над здравым смыслом. Как можно растрачивать такое огромное количество ткани? Почему нужно прятать женские ноги? Были настоящие скандалы: в Париже, на улице Лепик, разгневанные продавцы овощей собственноручно рвали на прохожих платья от Диора. Самого Кристиана оскорбляли на улицах Нью–Йорка. Он даже получал ругательные письма от техасских фермеров.
Тем не менее «new look» был не только признан, он окрасил собой послевоенную эпоху и придал ей динамизм. Он оказал неслыханное влияние на завсегдатаев светских раутов и, что более удивительно, быстро завоевал улицы. Заказать, у живущей в соседнем доме портнихи модель Диора было самым обычным делом. Изысканность и элегантность проникали повсюду.
При этом Диор уважал национальные традиции, в своей утонченности он был истинным французом. «Новый стиль» стал явлением, вышедшим за рамки собственно моды.
Однако сам Диор внешне совершенно не был похож на революционера. Его полнота, слегка сглаживающая черты лица, скорее подходила застенчивому и вежливому господину. Силой Диора была гениальная интуиция. Острое восприятие времени позволяло ему предвидеть нарождающиеся изменения, даже опережать их. «Он был способен услышать, как созревает фрукт», — точно сформулировала Мари Франс Пошна, автор замечательной биографии Кристиана Диора.
Биография Кристиана Диора
Сама его жизнь — тоже настоящий роман. В розовых или черных тонах, в зависимости от периода. Ключ к этому роману кроется в детских годах модельера. Он родился в Гранвиле, маленьком портовом городке на берегах Ла-Манша. В древности это было прибежище корсаров.
Его отец, преуспевающий промышленник, руководил заводом химических удобрений. «Опять воняет Диором!» — говорили, бывало, жители местечка, показывая в сторону этого завода (вот уж гримаса жизни, если вспомнить о Кристиане, будущем знатоке ароматов).
Семья Диора — у него было четверо братьев и сестер — в средствах не нуждалась. Жили они на вполне буржуазной вилле, построенной на высоком склоне над морем, золотое детство, о котором Кристиан Диор с восхищением вспоминал позже в своих мемуарах.
Кристиан был очень привязан к матери — элегантной, амбициозной, расточительной и часто холодной к нему женщине, задумавшей создать на обрыве роскошный сад. От этого времени у него навсегда осталась острая любовь к цветам. Воплотилась она и в его искусстве, особенно — любовь к ландышу, цветку-талисману.
В начале века Гранвиль был модным курортным местом. Здесь устраивались блестящие карнавалы — роскошный подарок для мальчишки, с наслаждением создающего костюмы. Лихорадочно, вместе с кастеляншей Джульеттой, маленький Кристиан шил в подвале карнавальные костюмы для своих братьев и сестер. Было ли это предвкушением той творческой атмосферы, которая воцарится в его Доме высокой моды?
Вскоре выяснилось, что мать отнюдь не одобряет артистических наклонностей юного Кристиана: он хотел стать архитектором, тогда как она настаивала на общественных науках. Тем не менее он успел поруководить художественной галереей в Париже, прежде чем в 1929 году разразился биржевой кризис и его семья разорилась. Диор оказался на улице. Золотому детству пришел конец.
Диор был безработным, почти бомжом, ночевал у своих новых друзей представителей парижской богемы. Он заболел туберкулезом и долго лечился от него. Может быть, именно испытания позволили созреть его таланту? В какой-то день этой безденежной закулисной жизни ему и пришла гениальная идея стать модельером. Диору было сорок, когда ему представился шанс реализовать свою мечту. Это была встреча с Марселем Буссаком, текстильным магнатом.
Диор смог убедить его финансировать свой проект — Дом высокой моды. Друзья Диора — некоторых из них он знал еще по Гранвилю—стали его сотрудниками: удивительно, но этот творческий человек смог продемонстрировать и блестящие менеджерские способности. Он открыл отделения Дома в Нью-Йорке и Лондоне, положил начало лицензионной торговле изделиями фирмы, занялся производством духов и аксессуаров.
Мечтатель Диор вывел высокую моду из ремесленнического гетто и заложил основы империи, которая стала образцом для всей отрасли. У этой медали была, конечно, и обратная сторона — иной раз (в особенности в США) его называли «диктатором». Еще бы! Ведь одним только росчерком карандаша он мог укоротить или удлинить платье.
В 1957 году, когда Диор умер от сердечного приступа (ему был тогда 51 год), его пост занял Ив Сен Лоран, вслед за ним творческими руководителями фирмы были Марк Боан и Джанфранко Ферре, а в 1997 году глава группы компаний «Dior» Бернар Арно пригласил к сотрудничеству Джона Гальяно, одного из самых взбалмошных и изобретательных представителей молодого поколения английских модельеров.
New «старый» look
Воспользовавшись огромным рекламным потенциалом пятидесятой годовщины рождения «нового стиля», руководитель торгово-промышленной группы «Dior» решил вернуться к атмосфере театрального действа и праздника, которая была свойственна основателю Дома высокой моды. Первое, что сделал Гальяно, — углубился в наброски и зарисовки, оставшиеся от Диора.
Ниспровергатель, он привносит в искусство моды задор, красочность, радость жизни. Если внимательно присмотреться, у него много общего с Кристианом: гедонизм, вкус к жизни, свойственный музыкальным и артистическим кругам, неизбывный романтизм, стремление к совершенству и, прежде всего, склонность к театральным эффектам.
Дом Диора сделал ставку на риск и магию экстравагантности. Его упрекают в чрезмерности? Успех — вот ответ на эти упреки. «С того времени как Гальяно работает у Диора, — говорит Бернар Арно, — продажи утроились, а количество клиентов возрастает самым головокружительным образом». D